Подвенечное платье [Сборник рассказов] - Морли Каллаган

Выбравшись из зарослей, они валились на прохладный, заросший травой берег и обменивались ласками; Люк говорил что-нибудь Дану, а колли, как думал Люк, улыбался единственным глазом. Здесь, на берегу речушки Люк делился с Даном своими мыслями, о которых он ни за что не стал бы рассказывать дяде или тетке. И не потому, что мысли были очень уж важные — просто он говорил о себе такое, что можно было рассказать только родному отцу или матери, если бы они были живы. К обеду они обычно возвращались домой, а потом Дан сопровождал Люка к дому мистера Кемпа; Люк упрашивал старика Кемпа взять их с собой, чтобы помочь ему пригнать четырех коровенок. Старик был всегда рад Люку и Дану. Ему нравилось смотреть, как Люк вместе с колли бегает вокруг коров и представляет, что скачет на мустанге по диким просторам прерий у подножия Скалистых гор.

Дядюшка Генри давно уже перестал обращать внимание на колли, хотя однажды, споткнувшись о собаку, лежащую на веранде, он покачал головой и глубокомысленно изрек:

— Бедняга, отжил свое. Ни на что не годится. Жрет, спит и путается под ногами.

В одно из воскресений во время летних каникул Люка, когда все возвратились из церкви и пообедали, дядюшка Генри, тетушка Элен и Люк перебрались на веранду, где спал колли. Люк уселся на ступеньку, привалившись спиной к перилам крыльца, дядюшка Генри расположился в качалке, а тетушка растянулась в гамаке и удовлетворенно вздыхала.

Заметив колли, Люк три раза похлопал ладонью по ступеньке, и Дан, вскинув голову, неуклюже поднялся, медленно замахал хвостом, давая понять, что сигнал услышан, и направился через веранду к Люку. Но собака была еще сонной и ее невидящий глаз был обращен к качалке; когда Дан проходил мимо дядюшки, его левая передняя лапа попала под качалку. С диким воем собака скатилась со ступенек и, прихрамывая, скрылась за угол дома и остановилась там, услышав, что Люк бросился следом. Единственное, в- чем Дан нуждался, — это ласковое прикосновение руки Люка. Словно извиняясь, пес принялся размеренно и усердно лизать его руку.

— Люк! — раздался требовательный зов дядюшки Генри. — Давай сюда собаку.

Когда Люк привел колли на веранду, дядюшка Генри кивнул и произнес:

— Благодарю, Люк.

Потом он достал сигару, прикурил, положил свои огромные руки на колени и начал раскачиваться, хмурясь и пристально вглядываясь в собаку. Было ясно, что он принимает какое-то важное решение.

— В чем дело, дядя Генри? — нервно спросил Люк.

— Этот пес уже ничего не видит, — ответил дядюшка.

— О нет, видит, видит, — скороговоркой сказал Люк. — Его больной глаз был обращен к качалке. Вот и все, дядя Генри.

— И у него не осталось ни одного зуба, — продолжал дядюшка Генри, пропустив мимо ушей замечание Люка. Повернувшись к гамаку, он окликнул: — Элен, поднимись-ка на минутку. — Когда она выбралась из гамака и подошла к нему, он продолжал: — Элен, позавчера я думал об этом старом псе. Дело не только в том, что он почти ослеп. Ты обратила внимание, что, когда мы подъезжали к дому после церкви, он даже не залаял?

— Это правда, Генри, он не залаял.

— Да-а, он не годится даже на то, чтобы сторожить дом.

— Несчастный Дан. Какая жалость!

— И не годится для охоты. Да и жрет, полагаю, много.

— Почти столько же, сколько и раньше, Генри.

— Факт налицо — Дан теперь не стоит того, чтобы €го кормили. Пора избавиться от пса.

— Генри, ведь всегда так трудно придумать способ, как избавиться от собаки.

— Позавчера я уже размышлял об этом. Некоторые считают, что лучший способ — это пристрелить. А у меня, почитай, уже год, как нет патронов к ружью. Если отравить — будет мучиться. Утопить, пожалуй, самый легкий и быстрый способ. Ну, что ж, попрошу кого-нибудь с лесопилки.

Сев на землю и обхватив руками шею колли, Люк испуганно закричал: —Дядя Генри, Дан — замечательный пес! Вы даже не представляете, какой он замечательный!

— Просто очень старый пес, сынок, — спокойно произнес дядюшка Генри. — Всегда наступает время, когда пора избавиться от старой собаки. На это надобно глядеть практически. Я достану тебе щенка, сынок. Славного, маленького щенка, которого будет смысл держать. И щенок вырастет вместе с тобой.

— Не хочу щенка! — зарыдал Люк, отвернувшись от дядюшки Генри. Кружа вокруг Люка, собака принялась лаять, а потом длинным, словно хлыст, розовым языком лизнула Люка в шею.

Тетушка Элен, поймав взгляд мужа, приложила палец к губам, предупреждая, чтобы тот ничего больше не говорил мальчику.

— Старые собаки, вроде Дана, часто уходят в пес и как бы подыскивают себе место, где умереть, когда наступит их час. Не правда ли, Генри?.

— Ну, конечно! — быстро согласился тот. — И в самом деле, когда Дан вчера не показывался, я был уверен, что именно это с ним приключилось. — Дядюшка зевнул и, казалось, совершенно позабыл о собаке.

Но страх Люка не прошел — он хорошо знал нрав своего дяди. Уж если дядюшка Генри решил, что собака бесполезна и что разумно и целесообразно от нее избавиться, то он устыдился бы самого себя, если бы какие-нибудь сентиментальные — соображения вынудили его отступиться от принятого решения. Люк сердцем чувствовал, что не сможет разжалобить дядюшку. Единственное, что он может сделать, — это устроить так, чтобы собака не попадалась ему на глаза, держать ее подальше от дома и кормить, когда никого нет поблизости.

На следующий день перед обедом Люк увидел, как дядя направился от лесопилки к дому вместе со стариком Сэмом Картером, подсобным рабочим. Сэм Картер, мрачный сутулый тугодум лет шестидесяти с лицом, заросшим рыже-пепельной бородой, был одет в синий комбинезон и синюю рубашку. Наблюдая за ними с веранды, Люк заметил, что дядя вдруг предложил Сэму Картеру сигару, которую тот сунул в карман. Люк никогда раньше не замечал, чтобы его дядя угощал Сэма сигарами, да и вообще раньше он не обращал на Сэма никакого внимания.

После обеда дядюшка Генри намеренно небрежным тоном сказал Люку, чтобы тот взял велосипед и прокатился в городок за сигарами.

— Прихвачу с собой Дана, — сказал Люк.

— Не стоит, сынок, — произнес дядюшка. — Потратишь с ним много времени, а мне нужны сигары. Отправляйся один, Люк.

Тон дядюшки был чересчур уж обыденным, и у Люка мелькнула мысль, что его неспроста отправляют подальше от дома. Конечно, он обязан делать то, что ему говорят. Он не посмел бы ослушаться приказа своего дядюшки. Люк сел на велосипед и покатил вдоль ручья по тропинке, которая вела к дороге в городок. Проехав с четверть мили по дороге, он понял, что все время думает о том, как его дядюшка угощал старика Картера сигарой.

Люка охватило недоброе предчувствие; затормозив, он. соскочил с велосипеда и остановился в нерешительности на залитой солнцем дороге. Сэм Картер был грубым и равнодушным стариком, такому утопить собаку ничего не стоит. Люк вдруг понял, что не сможет ехать дальше, если не убедится, что никто не обидит колли, пока он ездит за сигарами. Вдали, за полем, виднелся дом дядюшки.

Оставив велосипед в кювете, Люк направился прямиком через поле, надеясь незаметно пробраться к дому и тихонько посвистать Дану. Он приблизился к дому метров на пятьдесят, свистнул и стал ждать, но собака не появлялась. Может быть, Дан спит? У него было два излюбленных местечка — у входа в дом и на лесопилке. Собака, наверное, не могла услышать тихий свист за разноголосым воем пил. Несколько минут Люк колебался, не зная, что предпринять, а затем решил вернуться на дорогу, взять велосипед и отправиться на нем обратно к тому месту, где тропка и ручей пересекают дорогу. Там можно оставить велосипед, подняться по тропинке, забраться в высокую траву и незамеченным приблизиться к дому.

Он прошел по тропинке с сотню ярдов, и когда приблизился к месту, где река круто поворачивала к дому, сердце его вдруг судорожно забилось — на самом глубоком месте он увидел старую лодку, а в ней Сэма Картера с колли.

Бородатый Сэм в синей спецовке покуривал дядюшкину сигару, а собака с веревкой на шее спокойно сидела рядом и изредка дружелюбно лизала длинным, розовым языком руку, в которой Сэм держал веревку. Люку показалось, что он видит кошмарный сон: все, вплоть до завитушек дыма от сигары Сэма, выглядело неправдоподобно мирным и безмятежным.

— Дан! Дан! Ко мне, дружок! — закричал Люк.

Собака выпрыгнула из лодки, и он увидел, как левая рука Сэма Картера с тяжелым камнем, привязанным к веревке, погружается в воду.

— Не надо! Пожалуйста, не надо! — вне себя от ужаса закричал Люк.

Картер бросил камень в воду, он едва ли Слышал крик мальчика — в этот момент на лесопилке раздался оглушительный визг больших пил. Вздрогнув, он — тупо уставился на заросли, а затем, низко пригнув голову, начал грести что было сил к противоположному берегу реки.

А Люк в эти мгновения увидел, как колли, или ему это только показалось, нырнул и поплыл под водой, но вдруг задние лапы его взметнулись над поверхностью и быстро ушли под воду. Люк всхлипывал и дрожал всем телом: на его глазах гибло то, что было для него всего дороже — счастливая и таинственная жизнь у лесопилки. Но даже в эти мгновения у Люка помимо его воли в голове уже зрел план. Нащупав в кармане перочинный нож и открыв лезвие, он принялся стягивать с себя штаны, одним движением сбросил с ног ботинки. Он что-то бормотал про себя, страстно желая, чтобы Сэм Картер поскорее скрылся из виду.